Большая часть грязи вылилась на автора «Креста» со стороны людей, чьи трепетные души не вынесли лексических игр. Ну вот противно их естеству слово елда, от становой жилы – их бросает в дрожь, и они точно помнят, что десница – это правая рука, а никак не левая. У меня эти словесные развлечения никакого отторжения не вызвали, скорее позабавили. Более того, мне показалось любопытным то, как автор использует слова, которые с очевидностью даже для меня, далекой от старорусских терминов, имеют и имели другое значение, однако именно в том контексте, в котором она их употребляет, они вполне неплохо и уместно смотрятся, и нигде не вызывают сомнений в том, что именно слово обозначает. На мой взгляд, это признак того, что Колядина очень хорошо чувствует словарные ньюансы. И ее псевдо старорусский язык – получился вполне обаятельным, несмотря на обилие «срамных» слов. Опять-таки, у какого-нибудь Сорокина аналогичная наполненность текста коробит, а у Колядиной – улыбает.
Но отвлечемся, наконец, от языка. Начинается книга с исповеди. Юная Феодосья, девица 15 лет от роду, беседует с отцом Логгином, который уже взрослый – ему 22. Собственно Феодосья –это и есть главная героиня романа. Феодосья – очень интересный персонаж. Когда в одном человеке одновременно присутствует живое любопытство и слепая вера, это необычно. И читателю предоставляется возможность пронаблюдать за тем, как эти две черты развиваются, как сталкиваются, казалось бы, противоположности. За год Феодосья проживает целую жизнь – из очаровательной жизнелюбивой девушки она постепенно превращается в страшную юродивую. Она пытается жить по правилам, и воспринимает эти правила слишком по-честному. При этом она всего лишь стремится достичь женского счастья – быть рядом с любимым мужчиной и сыном, и не она виновата в том, что они оба (как она уверена) – в раю. А значит, у нее только один путь – попасть туда же.
Переломным моментом в книге оказывается приход Смерти. Вот вроде бы история вся в духе реализма, местами скоморошьего, местами трагического, а тут вдруг раз - и появляется старушка со списком. Уставшая так, что нет сил косу в дом затащить, она просится на ночлег. Красивый ход.
Феодосья соображает, что все, жизнь кончена. С этим она легко мирится, но тут ее посещает вторая мысль: она-то к смерти еще не готова. Нужна домовина, нужна яма, нужно вымыться, и одеть все чистое. И вместе с грязью материальной она словно смывает с себя все самое страшное. Она снова чиста, она готова к смерти, а оказывается и к новой жизни тоже. А значит – к творчеству. И она сотворяет тот самый цветочный крест, который жители Тотьмы воспринимают как доброе знамение. Вообще, надо заметить, что все истинно светлое и великое в романе связано с природными силами. В этом смысле, он по-хорошему языческий. И, пожалуй что, какой-то по-настоящему русский.
В общем, буду ждать продолжения, и с удовольствием почитаю про монаха Феодосия Ларионова.
