Им было далеко за шестьдесят.
На внешность – безупречная сеньора
в изяществе неброского убора
(рассеянный, слегка прозрачный взгляд),
с таким же престарелым господином,
когда-то «элегантным как рояль».
По-старчески туманная печаль
сквозила в лицах их. Неумолимо
с востока вырисовывались тучи,
в вечернем воздухе повисла духота,
и постепенно грозовая темнота
укутывала город. Чудный случай
для этих мест. А пожилая пара,
чтоб вовремя укрыться от дождя,
направилась, немного погодя,
по направленью к маленькому бару.
За столиками публика шумела,
и не сумев поспешность превозмочь,
в свои права уже вступала ночь.
А престарелые супруги, то и дело
покуривая лёгкие сигары,
смотрели на июльский свежий ливень,
на церковь, что пронзала старым шпилем
рыдающее небо, на бульвары,
промокшие скамейки, фонари,
прохожих одиноких силуэты,
да в тёплых лужах капель пируэты.
И чей-то белый пудель у двери
вертелся, наблюдая за погодой.
В кафе напротив заиграли джаз –
послышались обрывки бодрых фраз
и женский смех, и лёгкие аккорды.
. . . . . . . . . . . . .
Уж начинало призрачно светать,
и дождь своё закончил представленье,
пустынность улиц придавала воскресенью
особый шарм. А где-то в пять
кафе напротив сонно опустело,
бармен тушил оставшиеся свечи
и на австрийском, вроде бы, наречии
общался с дамой, крайне неумело.
Супругов у дверей ждало такси.
Меланхолично следуя на выход,
она спросила мужа очень тихо,
– а помнишь двадцать третий? Sans Souci*
и нам с тобой едва по девятнадцать... –
Он вспоминал далёкий летний ливень,
ту фройляйн в голубом, вовек и ныне
не уставал которой любоваться,
и глядя на знакомые черты,
улавливал в них выцветшее сходство,
и улыбаясь, находил лишь превосходство
в Сидящей рядом с ним. А с высоты
уже светило утреннее солнце.
- ...друг друга называть по имени...
kagury- September 14th, 2006
Причем это ни чуть не придуманная фраза. Мой дедушка был влюблен в бабушку до своей последней минуты. Я очень люблю одну историю из их жизни.
Оба были еще молоды, и возможно даже не женаты (это место покрыто вековой пылью). Бабушка, юная московская красавица-врач, в меру капризная и избалованная, приехала в маленький городок под Ростовом-на-Дону на практику. Там и познакомилась с моим дедушкой, местным заводилой, в которого были влюблены все девушки на 100 км вокруг.
(Когда я, уже в разумном возрасте, приехала туда в гости к родственникам, во время какого-то из застолий ко мне подсела старенькая бабушка и мечтательно сказала:
- Я знаю, ты внучка Коли. Я так его любила...)
В один из теплых весенних дней, будущий дедушка пригласил будущую бабушку в гости. Как девушка воспитанная, Нина захватила с собой подружку. Когда обе девушки вошли в сад, Николай (мой дедушка) встретил их с охапкой душистой сирени в руках, но то ли смутился, то ли промахнулся, но букет он отдал не своей ненаглядной Ниночке, а ее подружке. Я не знаю, были ли там хлопки калитками, оскорбленные взгляды и все такое, но эту историю бабушка время от времени припоминала, изображая как она была потрясена, что цветы предназначались не ей. Дедушка каждый раз в шутку оправдывался, мол он был молод, неблагоразумен, смущен и т.д. Оба смеялись, но факт оставался фактом. Прошло какое-то время. Оба уже поженились, переехали в Москву к моей бабушке, и видать, опять как-то всплыла эта старая история. А надо заметить, что у моей бабушки день рождения в январе. Снег, мороз. Да еще Советский Союз, где в это время можно было только несколько замороженных гвоздик найти в магазине. И вот настал день рождения. Дедушка с утра куда-то уехал, а когда вернулся, в его руках было пять веточек благоухающей сирени... Представляете? В январе!!! Даже трудно вообразить, как ему это удалось :)