Попутчики и случайные встречи

Попутчики у меня ассоциируются исключительно с поездом. 

В детстве я нежно любила этот вид транспорта – начиная с будоражащей суматохи на вокзале и специфического запаха шпал, до курицы в фольге, хрусткой свежести выдаваемого к ней огурца и блаженстве залезания на верхнюю полку. Тогда поезд тогда был не только средством достижения точки С, т.е. небольшого южного городка Сальска, куда мы ездили с бабушкой и дедушкой каждое лето. Поезд был настоящим приключением – разложить вещи на полочках, умываться из крана в туалете, пить чай из стеклянных стаканов в подстаканниках, смотреть в окно, выходить на станциях, куда сбегались торговки с ведрами фруктов и сахарными петушками на палочках.  

А самым волнующим был приезд. Поезд приходил часа в три ночи – темной, теплой, ласковой южной ночи, полной пряных ароматов степи и запаха абрикос.  Когда тебе четыре, и ты каждый день ложишься спать после «Спокойной ночи, малыши», то мир в три часа утра – это вообще другой мир... Но это я отвлеклась.  

Честно-говоря, попутчиков наших летних поездок я помню смутно. Но они точно всегда были, потому что на соседней верхней полке чаще всего кто-то спал. Наверное, в целом это были люди приличные, потому как никаких ярких воспоминаний о себе не оставили. Из неярких сохранилось два. 

Раз мне повезло заиметь в попутчиках девочку лет 7, которая ехала совершенно самостоятельно на соседней со мной верхней полке. Не знаю, радовались ли этому бабушка с дедушкой. Но я – да. Мне тогда было лет 5, так что мы отлично провели время, постоянно перемещаясь то к ней, то ко мне, и играя всю дорогу, пока она не доехала до своего места. Девочка научила меня есть десерт «Снежок» - что-то типа сладкого творога. И мне (не любившей творог вообще) неожиданно понравилось. Интересно, сейчас ребенка такого возраста кто-нибудь отпустил бы ехать одного в поезде?

Второй раз с нами ехала какая-то тетенька, польза которой свелась к тому, что она научила меня играть в «чешского дурака». Это когда по 4 карты раздаешь, и кто набрал 101 – тот и дурак. Тетеньку не помню абсолютно, а в дурака этого до сих пор иногда режемся. 

Как-то раз был забавный случай. Мне было лет 11-12. Мы с мамой поехали зимой в Питер. Поскольку была зима, то я как разумная девочка, одела шерстяные носки. У меня вообще всегда мерзнут ноги, так что вещь это была совершенно необходимая. Рано утром приезжаем мы в Питер, начинаем одеваться и я понимаю, что один мой полосатый носок куда-то запропастился. 

Мы перерыли все купе. Перетрясли чемодан, сумки, карманы, проверили все полки, крючки и даже коридор. Потом купе для надежности перерыли наши соседи. Носка не было. Этот шерстяной гад исчез с концами. Ну, делать нечего, я рассудила, что один носок лучше, чем ничего, нацепила его, и так и ходила всю неделю. Кстати, разницы не почувствовала. И тут бы мне и догадаться о судьбе второго. Но нет. 

Она определилась, только когда мы вернулись в Москву. Нет, парный экземпляр не обнаружился в купе на обратном пути. Он обнаружился дома, в прихожей. Оказывается, еще в Москве я одела всего один носок! В общем, сказка про принцессу на горошине (или сюда больше подходит Золушка?) – явно не про меня 😊

Когда я стала взрослой, поезда практически исчезли из моей жизни. Во-первых, я их разлюбила за сомнительные санитарные условия. Во-вторых, за то, что очень долго ехать. В-третьих, за то, что скучно. В общем, из поездов в моей жизни остались только сапсаны.  А лучшими случайными попутчиками стали книги и фильмы. 

Хотя… был еще один раз. Мы были студентами и поехали как-то по профсоюзным путевкам в пансионат, расположенный в деревеньке с дивным названием «Опухлики». Места там волшебные – это озерный край, полный черники, земляники и рыб в упомянутых озерах. К этому прилагались светлые сосновые леса, песчаные дороги и разноцветье трав, существенно отличающееся от подмосковного. 

Денег тогда было совсем мало, так что ехали мы в плацкарте, на боковых полках. И вот тогда и  произошла эта странная встреча. 

На одной из крошечных станций, где-то около Великих Лук, мы вышли на перрон. Поезд стоял всего минут 7. На станции торговки продавали землянику, вареную картошку и пирожки. Немного в стороне от них сидела маленькая аккуратная сухонькая старушка в белом платочке. Перед ней стояла корзинка с черникой, прикрытая белым полотенчиком с вышитыми на нем зелеными листьями. 

- Ребятушки, возьмите у меня ягод. Только-только собрала. Самые сладкие. И совсем недорого – тихо проговорила старушка. – Вам - здоровье, а мне – денежка. 

В ее сторону покосилась одна из торговок. И громко шепнула нам: 

- Не берите у нее ягод, ведьма она. Какая сейчас черника, не поспела еще. 

Обычно я никогда не покупаю ягоды с рук. В силу природной брезгливости. Но старушка была такая славная и чистенькая. И совсем не походила на ведьму. А вот ее соседка – наоборот, не внушала симпатии. И мы решили купить. Да и просто хотелось как-то помочь старенькой бабушке. Но оказалось, что класть ягоды нам совсем некуда. Не в карманы же насыпать. Ни одного пакета мы не прихватили. Бежать в вагон было некогда, поезд бы ушел. Старушка явно погрустнела, увидев, что чернику не удается продать. 

- А давайте, мы у Вас с корзинкой купим, - предложил Сережка.  – доплатим за корзинку, сколько скажете. 

- Нет, покачала головой старушка. – Корзинку продать не могу. - Она внимательно посмотрела на нас. - А вот рушник, пожалуй, одолжу. Он чистый, свежий, не волнуйтесь. Можно прямо из него есть. Испачкается в ягоде – не страшно. Сходите к Ивану, прополощите в светлой воде, он и очистится. 

Мы не поняли, причем тут Иван. Но уточнять было некогда. Старушка как-то ловко свернула полотенце, высыпала в него ягоды и отдала нам узелок. 

- А как же мы его вам вернем? – спросила я. – Давайте просто заплатим за него и все. 

- Может на обратной дороге встретимся, или Иван передаст, – ответила старушка. – А нет, так считайте подарок мой. 

Мы протянули ей деньги (добавив немного за неожиданную тару), и не слушая возражений, помчались на поезд. 

Черника и правда, оказалась на редкость сладкой и крупной. Мы моментально ее съели. Полотенце я убрала в сумку. По его кромке были вышиты зеленые листья. 

Санаторий стоял на берегу большого озера. Озеро было чистейшее, светлое, с песчаным берегом. И называлось… Большой Иван. Когда это название дошло до моего мозга, я вспомнила про бабушкино полотенце. И решила постирать его не в номере, а в озере. Уж то ли там вода была особо мягкая, то ткань такая, то ли пятна от черники не особо впитались (их и правда было совсем мало), но полотенце и правда моментально отстиралось. И почему-то приобрело легкий аромат свежей травы. 

Тогда нам на удивление повезло с погодой. Стояли жаркие солнечные дни. Вода в огромном озере прогрелась чуть ли не до дна. Каждый день мы купались, плавали на лодках, катались на велосипедах по окрестностям. В общем, наслаждались счастьем и неожиданно свалившейся на нас взрослостью и свободой. Местные говорили, что такого лета у них уже давно не было. 

Полотенце нам пригодилось еще раз. Сережка навернулся с велосипеда, да так сильно, что потом пришлось даже швы накладывать. А пока мы ждали открытия травмпункта, перевязали ему ногу старушкиным полотенцем. Как-то не нашлось ничего более подходящего. Медсестра, которая обрабатывала потом рану, удивилась, что так мало крови вытекло и ранка чистая. Повезло, подумали мы. Переживали, что рана Сережкина будет долго заживать, но она затянулась на удивление быстро. 

С тех пор, полотенце мы часто стали брать с собой в наши вылазки из санатория. Места оно занимало мало, и почему-то казалось нужным. То на голову от солнца набросить, то лицо после купания вытереть. А однажды поплыли на лодке с друзьями по нашему Ивану, и как-то не заметили, как его сдуло в озеро с бортика, где оно сушилось. Долго искали все вчетвером, но полотенце, как растаяло в теплой воде. 

«Иван передаст» - вспомнил Сережка. И нам стало как-то не по себе на светлом озере в жаркий солнечный день. 

На обратном пути в Москву мы тоже ехали первые несколько часов в полупустом вагоне. В какой-то момент к очереди в туалет, состоящей из одной меня, подошла девочка лет семи в белой косынке на голове. 

- Пусти меня, пожалуйста, вперед себя? – попросила она. - Я быстро обернусь. 

Конечно же, я пропустила ребенка. Торопиться мне было совершенно некуда, а вежливость в детях надо поощрять. 

- Спасибо, тебе, – поблагодарила она. 

Как только место освободилось, девочка вошла внутрь. Пробыла она там действительно недолго, вышла и быстро пошла обратно. Я открыла дверь туалета и поразилась. Внутри пахло свежескошенной травой. Это в туалете плацкартного вагона, где не то, что освежителя воздуха, туалетной бумаги-то отродясь не было. Никаких туалетных запахов, а свежий, нежный аромат, причем такое ощущение, что косили цветущий луг, а не просто газон вдоль рельсов. Я выглянула в просвет окна – но там стеной стоял лес, отороченный кустами по краю, безо всякого намека траву, тем более скошенную.  

И тут я увидела. На крючке перед зеркалом висело небольшое белое полотенчико с вышитыми на нем зелеными листьями. То самое. И как тогда на озере, пробежал холодок по коже. Я выскочила из туалета и кинулась в коридор. Девчонка исчезла. 

- Девочка, - крикнула я в коридор. Никто не отозвался. 

Умывшись и почистив зубы, я захватила полотенчико, чтобы вернуть его хозяйке. В плацкарте-то я ее быстро найду, думала я. Но не тут-то было. Я дважды прошла вагон туда-сюда, заглядывая в каждое купе. Девочки не было. И никто ее не видел. Никто, кроме меня и Сережки. Пришлось повесить полотенчико рядом с нашими полками и мы уселись пить чай. Чуть позже я сходила к проводнице, спросить про ребенка. Но та ответила, что никакой девочки в ее вагоне не едет. И она ее не видела. Может, из другого вагона пришла. Почему бы и нет, подумалось мне. Делать было все равно особо нечего, и я отправила Сережку пройтись по соседним вагонам. Ну мало ли. Но и там нас ждала неудача. Никакой девочки не обнаружилось. 

На той маленькой станции в этот раз поезд не останавливался.  И как мы не высматривали старушку в окно, так и не увидели никого похожего. И девочку в поезде больше не видели. Уходя, оставили полотенце проводнице, попросив передать, если кто хватится. До сих пор не знаю, правильно ли поступили. Что-то было в нем такое…