Поляринов "Риф"

Имя Поляринова постоянно попадается на глаза, отзывы о его книгах сплошь восторженные, и номинаций на всякие наши литературные премии у него уже тоже в количестве. И хотя книги, получившие русского букера, и им подобные награды, за редкими исключениями далеки от совершенства, по-крайней мере какой-то ориентир в смысле того, что ныне модно, они дают. Так что я решила, что пора и мне ознакомиться с восходящей звездой русской словесности. Начала с «Рифа», потому что в описании привлекли слова про современное искусство и ритуалы.

Увы, мой синдром 30% сработал и здесь. Книга была дочитана до конца (что уже большой ей плюс), но первая треть оказалась на голову выше двух последующих.

Вообще, если вы соберетесь прочитать «Риф», то главное не слушайте перед этим самого Поляринова. Автор в живом виде кажется настолько инфантильным, посредственным и недалеким (я послушала его в подкасте у Ирины Шихман, как это теперь развидеть), что почти невозможно поверить, что отлично написанный «Риф» создал тот же человек.

Первая примерно треть вообще прекрасна и читается на одном дыхании. При этом меня еще очень радовала мысль, что в кои-то веки раскрученный писатель действительно хорош, и в список авторов, новую книгу которого будешь ждать, можно записать еще одного. Но теперь я уже не так уверена.

«Риф» складывается из историй четырех персонажей, которые постепенно сплетаются в одно целое. Первая, и самая удачная, хотя сразу виден человек, который про СССР знает лишь понаслышке) – про северный городок, уютная и немного мистическая. Табличка с именами расстрелянных, которую никто не замечает, хотя она вроде бы на видном месте; оленье кладбище – заколдованное место, в которое нельзя ходить, чтобы не приманить беду. Но Кира ступает на эту землю…

Вторая – начинается с рассуждений про воздействие и объясняемость современного искусства. Насчет объясняемости – это очень близкая мне точка зрения. Действительно, последние выставки этого самого современного искусства (которое уже давно почти такой же мем, как «британские ученые» – все слышали, все ругают, но никто толком не знает, что надо им считать) это почти сплошь набор инсталляций, которые становятся интересны только при непосредственном взаимодействии со зрителем. От которого теперь требуется не просто быть заинтересованным наблюдателем, а досоздавать себе каждый объект – додумывать, строить цепочки аллюзий, находить скрытые (или хоть какие-нибудь) смыслы, и т.п.

Ма как бы играет с нашим восприятием; заставляет нас ждать события, разрушения, которого никогда не случится; и именно это проживание, опыт ожидания катастрофы и есть цель его искусства. Понимаешь?

В том же 1977 году он создал еще одну свою программную скульптуру – «Вертикальный километр земли»: в немецком городе Кассель на площади перед музеем Фридерицианум специальная команда в течение месяца бурила землю; затем в отверстие вбили составной латунный «гвоздь» длиной ровно в один километр. Подвох в том, что увидеть скульптуру невозможно – она целиком под землей; на поверхности – только круглый пятак диаметром два дюйма. Чтобы оценить замысел автора, зрителю необходимо совершить над собой усилие – победить сомнение, поверить в то, что там, под землей, действительно километровый латунный «гвоздь». А дальше возникает целая куча сопутствующих вопросов: возможно ли вообще представить себе километр? А также: километр – это сколько? Автор испытывает воображение и веру зрителя на прочность.

Вот примерно до этого момента мне все очень нравилось. Изящно, лаконично, умно. Ух, какой неожиданно классный писатель оказался, думала я.

Но, начав разглядывать гвоздь, автор постепенно затянул читателя в кампус американского университета, где выясняется (что неудивительно, вообще-то), что ритуалы порой куда более явно вплетены в современную жизнь, чем кажется на первый взгляд.

Нам кажется, что в секты попадают только глупые и необразованные люди. В самом деле, кем надо быть, чтобы купиться на то, что пишут в этих тупых брошюрах, правда? Вот и мне так казалось. Мне казалось, мой ум, скептицизм, образование – все это защитит меня. Я ведь ученая, я провожу исследование. Я чувствовала себя двойным агентом, шпионом, и мне это нравилось. Я изучаю секты, я слишком умна, я знаю все их приемы, они не смогут меня обратить. Так я думала в первый день, когда вошла в общину, – она горько ухмыльнулась, глядя куда-то в сторону. – Через месяц я переписала всю свою собственность – машину и банковский счет – на местного гуру, основателя ЦЕХ, и порвала все связи с внешним миром.

Констатация, но никакого объяснения и обещанного исследования.

В третьей истории (и, к сожалению, именно она оказывается основной) – действие происходит в Москве. Обычная, не слишком (точнее, совсем не) счастливая семья, вечный конфликт отцов и детей (с той разницей, что тут мать и дочь), и внезапно – уход матери в секту.

Чистые эмоции, много экшена, разумеется, детские травмы, но никаких попыток разобраться и предложить свой ответ на вопрос – как? Как происходит уход? Почему вроде бы умные люди ловятся? В какой момент эмоции берут верх?

Таким образом, примерно после половины текста, текст уверенно превращается из интеллектуального в сериальный. И оказывается, что это всего-навсего роман о недостатке любви. Как только человек оказывается одинок или несчастен, он тут же стремится заполнить вакуум. Неважно, кем именно. Талантливый руководитель, создавший свою школу (группа избранных) или секта (аналогично) оказываются одинаково подходящими – человек становится своим, обретает условную семью/коллектив, он больше не одинок, и неважно, кто остальные.
Это то, что на поверхности. К сожалению, ничего глубже не нашлось. Что жаль, конечно.

Помнится в 90-е годы в Москве была популярна организация под названием Церковь Христа (или что-то в этом роде). Я как-то познакомилась на курсах для абитуриентов с парой ребят оттуда. С ними было реально интересно общаться (мальчик был умен – мы с ним взахлеб обсуждали религиозные вопросы, а девочка – очень мила), и, конечно же, мне стало любопытно, и после их настойчивых уговоров я пошла посмотреть, что это такое. Вокруг сразу образовывалась толпа людей, каждый из которых предлагал тебе какую-нибудь помощь, хотел стать твоим другом или наставником, звал приходить снова, и т.п. В общем, понятно, что при недостатке общения и теплоты в собственной семье, такие места запросто могут притянуть. Меня тогда сразу отвратили массовые кивания головами со словами «да, брат, верно брат» в ответ на какое-то довольно унылое выступление одного из организаторов этого действа, но зато я до сих пор помню приветливую и дружелюбную атмосферу.

Впрочем, в какой момент людям, оказавшимся внутри, отказывает разум, я все равно так и не понимаю.

Возвращаясь к книге. Начало было красивым и многообещающим. Но оказалось, что на самом деле, ни одна из обещанных тем толком не раскрыта. А банальные мелодрамы я не люблю.